понедельник, 25 мая 2015 г.

Монолитность страха

"Всем, кто хочет вернуться в СССР, следует помнить, что СССР умер и чтобы встретиться с ним, нужно тоже умереть."


Листовки в Донецке



Донбасс. Местная элита и местный люмпен воюет не против Украины, а против Майдана, который выступил против коррупции и против беспредела. А коррупция и беспредел – это суть Донбасса. Фактически на Майдане началась антикриминальная и антикоррупционная революция и эта революция прямая угроза донбасской криминальной вольнице. Конфликт был не избежен.

Ваты много в Харькове, Одессе, Запорожье, Днепре, но… тамошняя элита не готова защищать свои коррупционные ренты с помощью войны и ложится под Путина, а донбасские кретины решили, что Путин сможет защитить их криминальный, коррупционный бизнес и сможет защитить их образ жизни, их криминальный мирок, который Майдан из самых лучших побуждений хочет уничтожить.

Отсюда 

В Северной Корее расстреляли 50 человек за пользование интернетом




Это, в первую очередь, ответ на «Greenlight» Кати Соколовой. Но, кроме этого, это еще и попытка в очередной раз напомнить, что двигало людьми, поддержавшими «русский мир» в Луганске и Донецке.
Стоит, видимо, напомнить, что начало радикальных изменений умов людей в Луганске и Донецке (а еще в Харькове, Одессе, Днепропетровске, Запорожье и в множестве других городах Украины, о чем почему-то предпочитают забывать) было положено во время Майдана. Не после Майдана, а именно во время Майдана. Дирижирующие телевизором, радио и газетами российские СМИ, как и некоторые украинские медиа, сформировали у части украинского общества вполне определенный отклик, однозначную реакцию на Майдан, которая и повлияла на умы будущих миньонов «Д/ЛНР».
Этим откликом, этой реакцией была не идея. Потому что идея требует работы мысли, осмысления и рационального принятия этой идеи. Если идея же внушается массам через чувства, то это образ и манипуляция эмоциями. Не логика руководила людьми, чертящими пентаграммы для вызова «русского мира», а эстетика – комплекс чувств, подавляющий рациональное и критическое мышление и закрепляющий пропагандистские мемы и схемы аргументов. И фундаментом возводимого здания необходимого пророссийского социального поведения был страх.
Страх перед Майданом, который уничтожает «стабильность». Страх перед «правосеками», которые убивают людей. Страх перед «нациками», которые будут расстреливать за незнание украинского языка. Страх перед «бендеровцами», которые собираются отобрать жилье и землю. Страх перед «фашистами», которые не просто уничтожат всех, кто не с ними, но и все, что «не-фашистам» дорого.
Вспомните передачи Киселева, старательно создающего образы Майдана, вызывающие тревогу, беспокойство, раздражение, ненависть, гнев. Вспомните оценки, которые давали Майдану провластные и пророссийские эксперты и аналитики, пугая коллапсом экономики и крахом финансовой системы, разделом и разрушением Украины. Главной целью всего этого было формирование страха у людей, превращение для них мира в черно-белый и манипуляция их примитизированным массовым сознанием.
Не стоит недооценивать страх. Он – одна из причин агрессивного деструктивного поведения. И он же – одна из причин мифического восприятия. Поскольку страх вызывает в людях психическое напряжение, от которого они должны избавиться, чтобы не сойти с ума, люди либо выплескивают это напряжение через агрессию, либо перерабатывают (сублимируют) это напряжение, создают успокаивающие истории (сказки, легенды, мифы, верования). Либо же, в третьем случае, сходят с ума, патологически реагируя на внешние раздражители. Все эти три случая можно было наблюдать при восприятии Майдана у людей, потреблявших антимайданную риторику и пропаганду.
Люди боялись Майдана. Людей заставляли ужасаться Майдану. Люди жили в постоянной панике из-за Майдана. Майдан рождал в них иррациональный неконтролируемый страх, он стал для них фобией, неврозом, он превратил их в истериков. Страх за существование вызывал гнев и порождал агрессию – на «майданутых», из-за которых все происходит, на власть, которая не решает проблему, на Европу, которая поддерживает Майдан.
Когда Янукович бежал, украинские медиа заявили, что Майдан победил, российские заговорили о фашистском госперевороте, а государственные сумасшедшие, известные так же как депутаты Верховной Рады, проголосовали за отмену закона «Об основах государственной языковой политики», страх стал просто зашкаливать. Турчинов ветировал отмену, но было уже поздно – до сих пор на оккупированных территориях верят, что в Украине запрещен русский язык. Страх окончательно овладел массовым сознанием будущих «новороссов», заставил бояться не просто Майдана, а Украины в целом.
И тогда в царстве страха появился лучик надежды. Имя этому лучику для погрузившихся в бездну ужаса – оккупация Крыма. Появившиеся в Крыму российские солдаты подарили охваченным страхом людям надежду на спасение от ужасов «победившего Майдана».
Стоит понимать, что, по сути, вся антимайдановская риторика на телевидении и радио, в газетах и в соцсетях психологически была направлена только на одно – на формирование страха кастрации. Янукович являлся фаллическим символом антимайдановского коллективного бессознательного, и лишиться его значило лишиться всего того, что несет символизм фаллоса – плодородия (производства), патриархальности (стабильности), мужественности (права на силу), атрибуции власти (легитимности). Практически, бегство Януковича как символическая кастрация привело к возникновению пустоты, на место которой для пророссийских антимайданистов пришел новый фаллический символ в лице российского президента.
Ультрас в своей кричалке прямо выразили тот образ, на который настраивали коллективное бессознательное антимайдановцев российские манипуляторы. Путин не просто заменил Януковича в массовом сознании антимайдановских масс – он символически заменил фаллос, тем самым превращая массы уже в антиукраинские.

Деколонизация Украины - необратима 







Крым стал для этих масс символом надежды – надежды на спасение от Майдана и присоединения к России, надеждой на возвращение в мифический «золотой век», когда зарплаты были больше, а цены меньше, когда власть сама принимает решения, думая о простом народе, когда не надо было заботиться о будущем. Летом в Луганске, без электричества и воды, они продолжали верить, что скоро будет как в Крыму, стоит лишь немного подождать – и верят, в принципе, до сих пор.
Но с момента оккупации Крыма страх никуда не делся. Он использовался теперь не для формирования антимайдановских настроений, а для насаждения идеи «Новороссии». Здесь очень важен фактор трагедии в Одессе 2 мая. Очень многие поменяли свои критические взгляды по отношению к сепаратистам и умеренные взгляды по отношении к Украине после случившегося в Доме профсоюзов. Это событие заставило многих ощутить уже не символическую, а реальную опасность для своей жизни, прямо-таки экзистенциально ощутить свою смертность. Люди испугались что они – следующие. Им в этом активно помогали, энергично заполняя новостные ленты и группы в соцсетях соответствующей информацией и визуальными образами. «Украины больше нет» – утверждали сотни мотиваторов, пугая фотографиями обгоревших тел и рассказами о тысячах «правосеков», готовящихся повторить трагедию в городах «Юго-Востока». Устраиваемый сепаратистами референдум не просто вел в утопическую идеализированную Россию – для массового сознания испуганных луганчан и дончан он еще спасал и от реальных ужасов Одессы.
Страх никуда не делся и после, только теперь его стали олицетворять батальоны территориальной самообороны, продающие людей на органы, убивающие и насилующие всех в «захваченных» городах нацгвардейцы, устраивающие обстрелы из гранатометов беременные диверсантки, самолично травящий воду и еду сначала Турчинов, а потом Порошеко. К России «Д/ЛНР» никто не спешил и не спешит присоединять, и порождающая страх машина продолжала и продолжает работать, одновременно создавая агрессию против Украины и даря надежду на Россию.
Так что не стоит однозначно утверждать, что люди из «общества там» «ни на секунду не усомнились в своей правоте», как об этом пишет Катя Соколова. Летом и осенью в Луганске, например, многие ждали Украину, в том числе и те, кто ходил на референдум, но кому с лихвой хватило «лнровской независимости». Многие надеялись на 24 августа – в ходу был миф, что в этот день Луганск штурмом возьмут украинские войска и все придет в норму. Их идеалы поблекли, кумиры разочаровали (некоторые сбежали, других убили, причем свои же), а уверенность в выбранном год назад курсе иссякла. Они все меньше боятся виртуальных образов Майдана и Украины и все больше боятся реальных боевиков и жизни впроголодь. Те же, кто еще фанатично отстаивает «Д/ЛНР» и выступает с докладами на темы «Антифашистская борьба в Новороссии — продолжение борьбы советского народа с фашизмом в годы ВОВ», являются носителями мифа, который строится на надежде – надежде на «возвращение» в идеальную Россию. Миф же этот – прямое следствие их страха, того единственного, что их действительно объединяет и делает едиными.
Киев тудей

Открывая из любопытства и жадности коробочку с пиздюлями, кацапы в своей самоочевидности предполагали, что если коробочку закрыть, то ситуация вернется к исходной. И теперь, растерянно наблюдая за порхающими по комнате пиздюлями, они спрашивают: «Как мы будем дальше жить вместе?»

Правильный жыдобендеровский ответ вопросом на вопрос звучит так:

- А с чего вы взяли, что вообще будете жить?

Самоочевидность для слепых



"Примирение с русскими может длиться века. Раны слишком глубокие" - конфликтолог

Отношение украинцев к россиянам изменится в лучшую сторону не раньше, чем через 20 лет после окончания военных действий и решения спорных вопросов по Крыму.

Об этом Gazeta.ua заявил президент Общества конфликтологов Андрей Горняк, комментируя исследование Киевского международного института социологии о том, что отношение украинцев к русским за полтора года после начала Евромайдана ухудшилось почти вдвое.

"Украинцы изменили свое отношение к россиянам даже не через сам факт войны, а потому, что большинство северных соседей поддерживают аннексию Крыма и уничтожения украинцев войной на Донбассе. Другой фактор неприязни - распространение патриотизма. Это чувство разрастается вглубь и вширь. Мигрирует на восток, где большинство населения еще недавно не идентифицировали себя ни украинцами, ни русскими. Это был просто Донбасс. Люди, которые в большинстве не выезжали за его пределы, радовались иллюзиями о собственной особенности. Максимум могли съездить на заработки в Москву, где есть большая потребность в рабочей силе. Поэтому думали, что в России - рай. Остатки советского менталитета настраивали людей против элементов демократии. Это явление восток понимал, как беспорядок, а тоталитарное управление - как порядок. Война и аннексия, кроме горя и слез, принесла отрезвление и желание самоидентификации", - отметил Гирнык.

По словам эксперта, изменилось представление и о России.

"Многие, родственники которых поехали туда на время военных действий, вернулись разочарованы. Ибо видели, что там живут значительно хуже, чем в Украине", - добавил он.

Президент Общества конфликтологов прогнозирует, что примирение украинцев и русских возможно не ранее, чем через 20 лет или затянется на века.

"Как у Азербайджана и Армении. Раны слишком глубокие ", - подчеркнул Андрей Горняк.

Напомним, на днях Киевский международный институт социологии провел исследование отношения украинцев к русским. За полтора года после начала Евромайдана оно ухудшилось почти вдвое. За полтора года - с сентября 2013 по февраль 2015 года положительное отношение украинцев к России упало очень существенно: с 88% до 34%. На Западе к русским положительно относились 75%, сейчас только 15%. На Востоке оно упало с 96% до 55%. За все время наблюдений института, украинцы лучше относятся к России, чем россияне к Украине. Даже сейчас. Никакие действия России на это почти не влияли. Однако после захвата Крыма произошел обвал сторонников вдвое. К украинцам в марте этого года очень плохо относились 21% граждан Российской Федерации. В основном плохо - 34%. В основном хорошее отношение выразили 28%, а "очень хорошо" - лишь 3%.

Источник


Комментариев нет:

Отправить комментарий